Шон Остин рассказывает о съемках «Властелина колец»
«Властелин колец: Братство кольца» вышел на экраны более 20 лет назад, положив начало одной из самых амбициозных и признанных кинотрилогий всех времен. Проект был очень рискованным, ведь режиссер Питер Джексон снимал все три фильма один за другим. Но эта авантюра оправдала себя. «Властелин колец» был невероятно успешным в прокате и заслужил широкую оценку критиков. Все три части были номинированы на «Оскар» в категории «Лучшая картина», а финал «Возвращения короля» завоевал рекордные 11 трофеев.
Оглядываясь назад, что запомнилось вам больше всего?
Шон Астин: У меня перед глазами словно лампочки загорелись, не обычные лампочки, а просто столько воспоминаний нахлынуло. Выход из «Зигфелда». Ziegfeld — это исторический кинотеатр в центре Манхэттена, где состоялась наша премьера. Я даже не знаю, до сих пор это кинотеатр или нет. Но он существовал с самого начала кинематографа, и там были великолепные, богато украшенные вещи.
Как бы то ни было, я смутно помню, как выхожу оттуда, а там был белый навес. Было холодно и наверное шел дождь или снег. И я помню, как садился в лимузин. Жизнь заключалась в том, чтобы садиться в лимузин, выходить из лимузина, быть на ковре, сходить с ковра, сидеть в кресле, отвечать на вопросы, возвращаться назад, быть на сцене. Это было невероятно, так много всего.
Забавно, что после недели работы ты просто привыкаешь к этому. Ты просто думаешь: «О да, конечно, мы в другом деле, мы в другом деле». Но мы прыгаем в лимузин, и тут этот парень стучит в окно, потому что люди всегда были как… Это было как в фильме про Битлз, они постоянно бегали за тобой. Это было безумие. Но этот парень был одет шикарно. Я немного опустил окно, он протянул конверт и сказал: «Привет, я доктор Такой-то». Он такой: «Я должен сказать Питеру Джексону, что здесь ошибка, или аномалия», или что-то в этом роде.
Когда пещерный тролль приходит в гробницу Балина, а это действительно первый раз, когда Братство объединяется в группу, и мы сражаемся с ним. Я использую кастрюли и сковородки против орков. А у Элайджи митриловый жилет, чтобы отбиваться от орков или что там еще. Пещерный тролль пронзает его копьем. Ну, а в «Гробнице Балина» гнома освещает луч солнца, и пещерный тролль проходит сквозь него. Если вы знаете «Хоббита», то когда тролли встречают солнечный свет, они превращаются в камень. Этот кардиолог выявил этот участок во вселенной, в мифологии, где мы совершили эту ошибку. Я помню, как подумал: «Не думаю, что мы сможем переделать это сейчас, чувак».
Кто-то так поступил с Джеймсом Кэмероном, когда тот нарисовал звездную карту в «Титанике». Они говорили: «В ту ночь звезды были не такими», и он изменил ее, потому что это сводило его с ума.
Шон Астин: Я не помню, говорил ли я Питеру. Не могу вспомнить, какова была бы реакция Питера. Он бы посмеялся над этим, я уверен. Но это было волнующее время. Думаю, я не был к этому готов. Ведь 11 сентября произошло тремя месяцами ранее, так что эмоции от этого, травма от этого все еще давили на всех. Это часть того, что сделало «Властелина колец» таким особенным, то что он вышел в то время, когда люди были действительно как… Была потеря невинности. Мы долгое время наверное со времен войны во Вьетнаме, существовали в атмосфере относительного спокойствия и мира. А теперь эта идея звучала так: «О, люди причиняют друг другу боль».
И это тоже. Я не знал, буду ли я когда-нибудь снова работать. Я беспокоился о деньгах. Так же меня волновало то, какой будет следующая работа. Мы продавали наш дом. Я не зарабатывал достаточно денег на кино, чтобы иметь возможность сохранить свой дом. Если бы можно было вернуться в прошлое и сказать: «Чувак, все будет хорошо. Фильмы очень успешны. Ты будешь работать регулярно. Ты сможешь купить хороший дом». Но в тот момент у меня этого не было, и это сказывалось на мне. А потом они говорят: «Смотри, это игрушки с твоим лицом». И ты такой: Почему-то, когда я увидел фигурки с моим лицом, я меньше думал о своих фигурках из «Звездных войн», которые были у меня в детстве, потому что я подумал: «Ну, если я могу быть фигуркой, то любой может быть фигуркой». «Ты — боевая фигура, ты — боевая фигура», понимаете?
Сохранилось ли у вас что-нибудь из набора или какая-нибудь фигурка, которую вам подарили в то время? Ваша самая ценная вещь.
Шон Астин: Нам дарили вещи. Я тоже воровал, но нам также дарили вещи: рюкзак Сэма, эльфийскую брошь. Моя жена всегда вспоминает об эльфийской броши, которую я на самом деле надел не так после обеда. И гардеробщики заметили это, поэтому они решили, что очень важно, чтобы ее всегда носили именно так. Так три человека, три хоббита носили свою эльфийскую брошь так, а один — иначе. И каждый день, в течение двух лет, по нескольку раз в день, мы должны были производить мысленные подсчеты: «В какую сторону она должна быть надета?» Меч Сэма, несколько пар хоббитских лап, которые со временем стали пахнуть, эльфийская веревка. Кольцо было не нужно.
Вы не хотели этого?
Шон Астин: Ни за что. Это же 12 часов фильма, чтобы избавиться от него, а потом вернуть его обратно? Так что да, я не знаю. Что еще? Есть фотографии. У нас есть книги, настоящие, большой трехтомник, на котором мы все поставили автографы. Не автографы, но все расписались друг перед другом, как на ежегоднике. Это что-то вроде сокровищницы.
